И ДЕВУШКИ НАШИ В ПОХОДНЫХ ШИНЕЛЯХ

5.12.41 г. В операционной над тремя столами склонились врачи и сестры. Слышатся тихие слова: палочка, скальпель, пинцет, тампон, кохер. У всех работающих лица прикрыты марлевыми масками, над которыми тускло мерцают усталые до чертиков глаза. У Ирины Николаевны они большие, темные, бархатные. Она немного старше нас. Успела до войны закончить медицинский институт.
~ Раненому надо влить кровь, - говорит хирург.
~ Возьмите у меня, - предлагает Наташа.
. - Нельзя, у тебя же порок сердца. Вот у Мухи - первая группа. Ложись на стол, Я и не думаю возражать, но Митюшка на всякий случай бодрым голосом успокаивает.
-Небойся, Муха. У меня тоже только что взяли 500 граммов.
Неприятная все-таки процедура. С непривычки иголка кажется слишком толстой.
6.12.41 г. Интересно, что сейчас в ГИТИСе? Неужели по-прежнему звучит музыка, в классах идут занятия и репетиции, а вечером студенты побегут в театры, как мы когда-то? Я помню день 22 июня. Готовились сдавать экзамен по истории искусства. Сидели в читальне музея Пушкина и листали толстые фолианты с репродукциями картин Ван Дейка, Пуссена, Лемуана... Вбежал кто-то из наших и крикнул:
- Война! Война! Началась война!
Кажется, ничто во мне тогда не дрогнуло. Я не сразу осознала сообщение. Война. Но вот молниеносно начал меняться облик Москвы. Война постучалась в каждый дом, вошла в каждое сердце, приняла грандиозный размах. Война.,. Дежуря по ночам в госпитале на Пироговке, когда здание сотрясалось от взрывов, когда тяжело раненные вскакивали, пугаясь грохота бомбежки, я начала по-настоящему понимать происходящее.
7.12.41 г. Ночь. Михайлов. Оперативная группа. Где-то поблизости рвутся снаряды. Тата-кает пулемет. Улицы завалены разбитыми машинами и пушками. Темные дома без крыш с зияющими дырами черных рам, как скелеты. Впереди пылает пожар, бешено пляшет огонь. Трещит и рассыпается в воздухе фантастический фейерверк искр. Медленно соскальзывают на землю черные, обглоданные огнем балки... Начали приводить в порядок захламленный немцами дом.
Здесь будет медпункт. Комиссар, приехавший с нами, отдает быстрые толковые распоряжения. Антипов со второго этажа несет новую раму. Ирина Николаевна открывает ящики с медикаментами. Натаха подметает пол. Суржа растапливает печь обломками кресел, диванов и стульев. Митюшкина взяла ведра и пошла за водой. В дыру окна вижу ее одинокую фигуру в валенках, телогрейке, шапке-ушанке, с двумя большими ведрами.
- Товарищ комиссар, разрешите пойти с Митюшкиной.
-Идите.
В поисках колонки доходим до угла, и тут с разбегу на нас налетает какая- то женщина:
- Вы врачи? Скорее! У меня раненые! Я прятала их от немцев...
Далее небольшой перерыв и очень отрывочные записи событий, которые после освобождения г. Михайлова и района происходили уже на Тульской земле, когда 330-я освободила целый ряд ее городов: Венев, Белев, Сталиногорск.
30.12.41 г. В ночь с 28 на 29 декабря за деревнями Береговая и Беседено, в районе г. Велева, развернулись упорные и ожесточенные бои. В течение почти двух суток эти населенные пункты неоднократно переходили из рук в руки.
Здесь героически проявила себя Лиза Шамшикова ~ военфельдшер, командир санитарного взвода 1113-го стрелкового полка, активный участник боя за г. Михайлов. Она, не считаясь с сильным огнем противник, быстро переползала от одного раненого к другому, каждому из них отзывала медицинскую помощь и помогала перебраться в безопасное место. Вскоре и она была ранена (но легко) и продолжала с санитаром-бойцом переносить всех раненых в крайний дом. Вдруг в дом вбежал один из наших бойцов и, задыхаясь, произнес:
-Немцы... Идут...
Раненые стали вскакивать, кто-то метнулся к двери.
- Тихо! - крикнула Пиза, стараясь сохранить спокойствие.
- У нас есть оружие. Отобьемся!
Она вместе с санитаром принесла из сеней сложенные там автоматы и ручной пулемет. Тех раненых, которые еще могли стрелять, подтащили к окнам.
Фашисты, уверенные, что в деревне никого нет, шли во весь
рост, переговаривались, смеялись. Неожиданные выстрелы заставили их остановиться, Несколько раз они поднимались в атаку, но огонь автоматов преградил им путь.
Фашисты стали окружать дом, и тогда кто-то из раненых крикнул Лизе:
- Сестра, уходи! Беги! Прыгай в сугроб из окна!
Но Лиза не ушла, она не могла бросить своих товарищей.
Убедившись, что в дом им не ворваться, враги, подкравшись к задней стене, подложили соломы и подожгли.
Изба наполнилась дымом, языки пламени начали лизать стены.
Отстреливаясь до последнего патрона, погибли все раненые и вместе с ними военфельдшер. Из всех, находившихся в доме, чудом в живых остался один санитар. Он и рассказал о подробностях подвига Лизы Шамшиковой.
Елизавета Александровна Шамшикова, 1917 года рождения, из г. Щекино Тульской области в июле 1941 года окончила исторический факультет Московского государственного университета и могла спокойно идти на педагогическую работу. Однако в первые же дни войны она научилась стрелять из пулемета, винтовки и вскоре закончила ускоренные курсы медицинских сестер. Попросилась на фронт. Не отличаясь крепким здоровьем, на поле боя, казалось, не знала усталости. Однополчане очень уважали и любили ее за смелость, трудолюбие, чуткость и сердечную заботу о раненых и больных товарищах. Лиза Шамшикова горячо любила Родину и питала лютую ненависть к врагам. Посмертно она была награждена орденом Красного Знамени.
Одна из фронтовых подруг - Наташа Залка (Наталья Матвеевна Залка-Сапрыкина) - дочь известного героя-интернационалиста, антифашиста, борца за свободу героического народа республиканской Испании, члена Коминтерна Матэ Залка. В послевоенные годы активно проводила военно-патриотическую работу среди пионеров и школьников; организатор и создатель музея героя Испании, генерала Лукача (Матэ Залка) в Москве.
В соседней 328-й стрелковой дивизии военврачом прошла дороги войны от Михайлова до Берлина Вера Васильевна Рождественская, жена боевого комиссара этой дивизии, мать известного советского поэта Роберта Рождественского.
Их было много, наших прекрасных девушек, прошедших трудными дорогами войны, не отставая от воинов-мужчин, от стен Москвы и Сталинграда, до стен Праги и Берлина.

Ю. ВАСИЛЬЕВ