Откуда мы, кто мы, куда мы?

«Я точно знаю, — замечает М. К. Лемке,—что петербургская и московская полиция всегда видела в актах уничтожения книги свою верную доходную статью: полицмейстер или доверенный его пристав составляли акт о сожжении всего «завода», на самом же деле откладывали в укромное место иногда до 50 экземпляров, которые и сбывали за хорошие деньги при помощи своих постоянных покупателей и букинистов. Каждое такое уничтожение приносило стражам предержащей власти около 300—1500 рублей, что по тогдашним временам было большой суммой».1 С. Р. Минцлов также утверждает, что «от изданий, уничтоженные до выхода в свет, всегда оберегалось и собиралось разными путями не менее 30—40 и даже 50 экземпляров».
Такие библиотеки запрещейных книг были, по-видимому, и у других представителей власти. Любопытно в этом отношении письмо гр. Д. А. Толстого к начальнику Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистову от 29 сентября 1885 гада, в котором Толстой писал: «Бывши министром народного просвещения в течение многих лет, я оставлял экземпляр книг, запрещенных Комитетом. Книги эти оставались в Лесищах, но когда мы отдали это имение дочери, и книги нужно было перевезти в Маково, то какой-то любитель запрещенных изданий присвоил многие из них себе. Желая пополнить этот пробел в моей московской библиотеке, обращаюсь к Вам, многоуважаемый Евгений Михайлович, с покорнейшей просьбой выдать мне из склада Вашего управления по одному экземпляру означенных в прилагаемом списке книг».
20 июня 1867 года директор Публичной библиотеки И. Д. Делянов обратился к министру внутренних дел П. А. Валуеву с письмом, в котором указал, что «Публичная библиотека имеет одним из главных назначений совместить в своем составе все когда-то напечатанное на отечественном языке. С этой целью она пользуется высочайшим дозволением получать все заграничные произведения русской печати, которые, будучи в настоящее время недоступны для публики, хранятся в особом секретном отделении. С введением в действие нового закона о книгопечатании — сочинения, признанные почему-либо вредными, подлежат уничтожению. До настоящего времени уже состоялось несколько таковых судебных приговоров, но ни одно сочинение, присужденное к уничтожению, не поступило в отечественное книгохранилище». В заключение И. Д. Делянов обращался к П. А. Валуеву с просьбой «сделать распоряжение о доставлении в библиотеку по одному экземпляру тех сочинений, которые были или будут присуждены к уничтожению». 27 июня 1867 года был получен ответ на это письмо, в котором сообщалось, что министром внутренних дел сделано распоряжение о том, чтобы в имп. Публичную библиотеку были доставляемы по одному экземпляру напечатанные в России сочинения, которые по судебным приговорам предназначены к уничтожению.
По закону 7 июня 1872 г. в секретное отделение Публичной библиотеки стало поступать по два экземпляра всех изданий, запрещенных по решению Комитета министров.
В 1920 году в Публичную библиотеку поступило собрание Л. И. Жевержеева, состоящее, главным образом, из книг, подвергшихся цензурным карам. В 1933 поду из Института книговедения поступило в библиотеку ценное собрание Запрещенных книг, входившее ранее в состав библиотеки Главного управления по делам печати. На большинстве экземпляров этих книг были отмечены красным карандашем страницы, обратившие внимание цензуры. Так составилось находящееся в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина наиболее полное собрание запрещенных книг.

Пример 1. Экстремистская поэма.

Поэма о нынешних происшествиях или воззвание к народам о единодушном восстании против турок, подражание Вольтеру. С. Г л и н к и . М., тип Семена, 1828, 30 стр.

Попечитель Московского учебного округа ген.-майор А. А. Писарев, выражая сомнение о возможности выпустить в свет отпечатанную книгу С. Н. Глинки, представил ее на рассмотрение Главного цензурного комитета. 28 сентября 1828 г., рассмотрев книгу, Главный цензурный комитет нашел, что «едва ли может быть дозволено к выпуску в свет сочинение, в котором все народы призываются к уничтожению существования Турецкой империи, вопреки требованию политики, чтобы было сохранено равновесие народов». Министр народного просвещения князь К. А. Ливен 6 ноября 1828 г. сообщил попечителю Московского учебного округа, что на основании определения Главного управления цензуры «при нынешних обстоятельствах неприлично было бы выпустить в свет стихотворение, но как впрочем оно не заключает «в себе ничего собственно противного цензурным правилам и напечатанного с дозволения цензуры, то на основе § 152 Устава следует вознаградить автора за убытки по напечатанию». Далее министр предложил сделать распоряжение о конфискации всех экземпляров поэмы у содержателя типографии Семена.

К войне с Турками не готовились и получили «Крымскую войну»

Двенадцать спящих бутошников. Поучительная баллада.
Сочинение E л и с т р а т а Ф и т ю л ь к и н а . М., в У нив. тип., 1832. 46 стр.

На обороте титульного листа: «Печатать позволяется с тем, чтобы по напечатании представлены были в цензурный комитет три экземпляра. Москва. Декабря 7-го дня 1831 года. Цензор Сергей Аксаков».
На экземпляре, принадлежавшем М. Н. Лонгинову, запись его рукою: «Эта книжка сочинена Г. Проташинским и составляет большую библиографическую редкость. Вскоре по выходе ее в свет, она была запрещена по жалобе московского обер-полицмейстера С. Н. Муханова, как обидная для полиции. Цензор ее С. Т. Аксаков был отставлен, а экземпляры книги сейчас раскуплены и остальные уничтожены».

Брань архистратига Михаила с сатаною. М., в тип. Решетникова, 1839. III, 45, I, примечания: VII, 1 стр. С эпиграфом: «О сем: Легко быть благим».
На обороте титульного листа: «Печатать дозволяется... Москва, 8 ноября 1836 г. цензор ректор архимандрит Филарет». Автор Г. С. С к о в о р о д а.
Книга была издана Московским попечительным комитетом им. Человеколюбивого общества.

По напечатании брошюра оставалась долгое время в Москве нераспроданною. Московский книгопродавец Степан Васильев купил ее на обертку и продал петербургскому книгопродавцу Холмушину, который потом продал брошюру киевскому книгопродавцу Литову. В неофициальной части «Киевских губернских ведомостей» за 1853 г., № 12, в разделе «Библиографические известия» было напечатано объявление, в котором сообщалось о поступлении в продажу в магазинах С. И. Литова, в числе прочих книг брошюры «Брань архистратига Михаила с сатаною». Спустя восемь месяцев член «Комитета 2 апреля 1848 г.» генерал-адъютант Н. Н. Анненков 23 декабря 1853 г. в секретных отношениях к министру внутренних дел Д. Г. Бибикову, управляющему Министерством народного просвещения А. С. Норову и обер-прокурору Синода графу Н. А. Протасову сообщил: «Комитет 2 апреля 1848 г.», имея в виду, что брошюра «Брань архистратига Михаила с сатаною» «заключает в себе некоторые возбуждения к скопчеству» (стр. 20 и 21), запрашивает, «могут ли быть допускаемы объявления о продаже сих книг».
Граф Н. А. Протасов уведомил «Комитет 2 апреля 1848 г.», что Синод, ознакомившись с сочинением Сковороды «Брань архистратига Михаила с сатаною», вынес заключение: поскольку в этом сочинении «встречаются слова и выражения неприличные, мысли ложные и нередко противные вере и чистой нравственности, полагая книгу вовсе изъять из продажи». На журнале Комитета Николай I написал: «Исполнить».
Циркулярным распоряжением министра внутренних дел генерал-адъютанта Бибикова к начальникам губерний 17 мая 1854 г. предписывалось: «По высочайшему повелению изъять из продажи эту брошюру».
(Вы узнали, нашего земляка Бибикова, тестя нашего земляка Толстого?)

Проделки на Кавказе. 1844 г.
Автор Е к а т е р и н а П е т р о в н а Л а ч и н о в а, урожденная Шалашникова.

В апреле 1844 г. книга поступила к книгопродавцу Ольхину. 26 мая 1844 г. начальник Штаба корпуса жандармов Л. В. Дубельт сообщил министру народного просвещения С. С. Уварову: «В этом сочинении является много сомнительных мест, которые не должны быть передаваемы читающей публике». В тот же день петербургский военный генерал-губернатор Кавелин отдал распоряжение отобрать все находящиеся у книгопродавца экземпляры этой книги. По донесению петербургского обер-полицейместера, у Ольхина отобрано 906 экз. книги, остальные экземпляры успели разойтись в Петербурге и Москве. По распоряжению Николая I, было приказано цензора проф. Н. И. Крылова за пропуск книги «Проделки на Кавказе» «отставить от должности цензора и, сверх того, в пример другим, по состоянию его профессором и деканом при Московском университете, арестовать при Университете на 8 дней», а также установить полицейский надзор за автором книги.
А. В. Никитенко 22 июня 1844 г. записал в своем дневнике: «Военный министр прочел книгу и ужаснулся. Он указал на нее Дубельту и сказал: книга эта тем вреднее, что в ней, что строчка, то правда».

Лачиновы – Рязанские дворяне.


Эзоповы басни 1850 г.

Старший член «Комитета 2 апреля 1848 г.» H. Н. Анненков писал министру народного просвещения кн. П. А. Ширинскому-Шихматову 29 октября 1850 г.: «Между нравоучениями, помещенными в конце каждой басни, встречаются и такие, которые не только не могут быть признаны назидательными для детей, по даже заключают в себе понятия ложные и вредные; так, например, следующие: «Перед монархами искусная лесть часто заглаживает большие проступки», «Правитель журит чиновника за малейшую покражу, в то время как сам он разоряет государство своими грабежами...». «Комитет 2 апреля» признал «издание басней Эзопа с этими нравоучениями тем более неуместным, что они принадлежат не баснописцу, а самому издателю Жумелю».
Книга была передана в Комитет для рассмотрения учебных руководств, который нашел «некоторые из басен вредными для детей по содержанию, частью превышающими их понятия, неизящными в отношении к искусству, а потому подлежащими исключению, во всех же баснях следует исправить слог перевода; вообще, что книга в настоящем виде в свет быть выпущена не может». Попечитель Московского учебного округа 31 января 1851 г. донес министру народного просвещения, что «из этого издания, отпечатанного а 600 экземпляров, распродано самое незначительное количество экземпляров и что издатель книг продавец Лонгинов остальные экземпляры согласился уничтожить, в чем и дал подписку».


Всякие. Очерки современной жизни А. Б о б р о в с к о го. Сп'б., изд. А. С. Суворина, тип. Тиблена и К0 , 1866. 267 стр. Автор А. С. Суворин.

Против автора было возбуждено судебное преследование по 1035 и 1040 статьям Уложения о наказаниях:
а) за одобрение и оправдание действий, воспрещенных законами, посредством изображения государственных преступников и вообще политических агитаторов такими чертами, которые должны возбуждать в читателе уважение к их личности и сочувствие к их деятельности, и за стремление поколебать общественное доверие к постановлениям и распоряжениям (правительственных и судебных установлений...,
б) за возбуждение ненависти к высшим сословиям, а вообще к той части общества, которая не сочувствовала революционным попыткам государственных преступников, и за оскорбительные отзывы о должностных лицах...,
в) за распространение безнравственных понятий, направленных к поколебанию начал семейного союза...»
Петербургский окружной суд 18 августа 1866 г. нашел, что «Книга эта напечатана именно с той целью, чтобы поколебать общественное доверие к правительству, и заключает в себе резкое порицание существующего порядка вещей и сожаление о неуспешности попыток ввести новый порядок, задуманный лицами, образ мыслей и действии которых признан правительством вредным и которые подвергнуты законному преследованию». Суд признал А. С. Суворина виновным и постановил: «заключить в тюрьму на 2 месяца, а книгу, на основании ст. 145 Уложения о наказаниях, уничтожить».


Лишение свободы, как наказание исправительное. М. Ф. П р я н и ш н и к о в а. Опб., тип. А. Моригеровского, 1872. 184 стр. 600 экз. 1 р.

11 апреля 1872 г. книга была представлена в С.-Петербургский «цензурный комитет. «В цензурном экземпляре отчеркнуты места… 14 апреля 1872 г. наложен арест на 591 экземпляр, а 29 апреля возбуждено судебное преследование против издателя и автора на основании 1035 и 1045 статей Уложения о наказаниях. Судебного решения не последовало.
Министр внутренних дел А. Е. Тимашев в представлении Комитету министров писал: «Означенное сочинение имеет в виду рассмотрение действующих тюремных уставов, преимущественно устава С.-Петербургского исправительного заведения, настоящего положения заключенных и отношения начальства к арестантам... Автор представляет так называемую им «административную расправу» в самом неблаговидном свете, указывает нерациональность различия в содержании арестантов, смотря по их состоянию, видит в этом различии слабость закона — вечную поблажку привилегированным сословиям, по выражению автора, «любимому детищу». Говоря о нынешнем управлении тюрьмами, автор не стесняется в выражениях самого оскорбительного свойства, направленных против существующей будто бы безнаказанности тюремного начальства и вместе с тем изображает в возмутительном виде положение арестантов и враждебные будто бы отношения к ним начальства ... автор, порицая вообще тюремную систему в России, делает выводы о духе нашего по отношению к сей системе законодательства самые резкие и произвольные, высказывающие очевидно желание поколебать доверие к намерениям законодателя и к распоряжениям власти и возбудить к ним неуважение».

Сочинение Б ю х н е р а. Откуда мы, кто мы, куда мы? Пер. с нем. Спб., изд. И. Д-т Зеновича, тип. В. О. Балаоева, 1872. IV, 14, '221, CI, IX, стр. 4000 экз.
Издатель И. И. Деспот-Зенович.

Комитетом цензуры иностранной первая часть сочинения Бюхнера была дозволена в оригинале, вторая часть разрешена в оригинале и к переводу на русский язык, третья часть была запрещена к обращению в оригинале.
11 апреля 1872 г. книга представлена в С.-Петербургский цензурный комитет. Цензор Н. Е. Лебедев отметил места на стр. 86, 107, ПО, 112, 1162, 169—1170, 176—176, -178—221. 2 мая 1872 г. на книгу наложен арест и возбуждено судебное преследование протий издателя на основании 1024, 1036, 1037 и 1045 статей Уложения о наказаниях, но решения не последовало.
Цензурный комитет вынес о книге следующее заключение: «В настоящем сочинении Бюхнер, посвящая две трети книги развитию учения о происхождении человека от обезьяны, не столько занимается анализом научных данных, сколько имеет в виду указать на противоречия их с сказаниями Моисея и поколебать доверие к преданиям священной истории.
В политико-экономической части книги и относящихся к ней примечаниях усматривается социалистическое и отчасти коммунистическое направление автора, который требует имущественного равенства, возбуждая вражду бедных против богатых, выступая против существующих основ семейного союза и указывая, что существующая семья является рассадником скорее зла, чем добра».
Министр внутренних дел А. Е. Тимашев в представлении Комитету министров писал: «В третьем отделе своей книги Бюхнер является пропагандистом социалистических учений, которые под его пером должны иметь тем большую известность для массы читателей, что они излагаются им со страстностью политического агитатора и в то же время со всеми внешними атрибутами якобы ученого естествоиспытателя. Перевод этой книги на русский язык есть, очевидно, книжная спекуляция, рассчитанная на давнишнюю у нас известность имени Бюхнера, как ловкого популяризатора самых крайних материалистических теорий».

Читайте: Майкл Кремо «Деволюция человека»


Беседа. Журнал ученый, литературный и политический. Год второй. Кн. VII, июль. М., тип А. И. Мамонтова и К0., [1-872]. 252, 123 стр. 1 200 экз.

24 июня 1872 г. журнал был представлен в Московский цензурный комитет. Цензор П. Н. Воронцов-Вельяминов. 27 июня 1872 г. наложен арест на 1187 экземпляров, частью сброшюрованных, частью сложенных и приготовленных к брошюровке, и на 19 экземпляров с дефектными листами. Поводом к задержанию явилась статья «Учебные испытания гимназистов в 1871 году», за подписью «Один из отцов».
Управляющий Министерством внутренних дел князь Лобанов-Ростовский в представлении Комитету министров писал: «Имея в виду, что означенная статья напечатана с явным намерением возбудить недоверие к принятой правительством системе гимназического преподавания, несмотря на предостережение, недавно объявленное журналу «Отечественные записки» за такое же вредное направление помещенной в нем статьи по тому же предмету, и принимая в соображение, что столь резкие порицания, распускаемые в публике, не могут не иметь влияния на столь необходимое спокойное и правильное введение учебной реформы... нельзя не заключить, что столь резкое порицание действий Министерства народного просвещения, при производстве экзаменов в гимназиях и вообще при проведении в исполнение нового гимназического устава, произвело бы раздражающее действие как на общество, так и на родителей и даже на учащееся юношество. Поэтому статья эта не может, быть не признана особенно вредною: принятие же карательной меры предостережения журналу не только не устранило бы ожидаемого от этой статьи вреда, а, напротив, содействовало бы ее распространению, так как предостережение побудило бы читателей обратить на оную еще больше внимания».

Л.М. Добровольский 1962г.

Наше послесловие.

Нам же интересно «письмо графа Д. А. Толстого к начальнику Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистову от 29 сентября 1885 года, в котором Толстой писал: «Бывши министром народного просвещения в течение многих лет, я оставлял экземпляр книг, запрещенных Комитетом. Книги эти оставались в Лесищах, но когда мы отдали это имение дочери, и книги нужно было перевезти в Маково, то какой-то любитель запрещенных изданий присвоил многие из них себе. Желая пополнить этот пробел в моей московской библиотеке, обращаюсь к Вам, многоуважаемый Евгений Михайлович, с покорнейшей просьбой выдать мне из склада Вашего управления по одному экземпляру означенных в прилагаемом списке книг».

Мы знаем продолжение этой истории. В 1917 году разграбили усадьбу графа Толстого в с. Маково, Михайловского уезда, Рязанской губернии. Библиотеку вывезли в г. Михайлов. Часть книг не довезли, остальное, т.е. ценные редкие книги украли уже из Михайловской библиотеки. Тоже самое произошло с книгами писателя-путешественника, разведчика, ученого-мелиоратора, генерала Жилинского.

Современники понимают, что это сообщение не о книгах, а о новых временах, очень похожих на старые. Цензоры от комитета, юристы МВД, чиновники от Министерства народного просвещения, решали: "Быть или не быть". Но первым решальщиком был активный доносчик-стукач, имевший прямой доступ к батюшке-Царю или Федеральному собранию. Он формировал "правильное" мнение у правителей, кивая, на безвестное возмущенное общество врагов нашего Отечества. Выйдя из недр Восточных Карпат, наша Украйна, опираясь на неоднозначные статьи и законы, может докатиться до ситуации "Днепровских Порогов".