| |
События 1364-1395 годов от Николая Михайловича.
1364г. Въ сіе время Димитрій Іоанновичь лишился брата и матери. Тогда онъ съ двоюроднымъ братомъ своимъ, Владиміромъ Андреевичемъ, заключилъ договор: «…Людей черныхъ, записанныхъ въ Сотни, мы не должны принимать къ себѣ въ службу, ни свободныхъ земледѣльцевъ, мнѣ и тебѣ вообще подвѣдомыхъ. Выходцамъ Ординскимъ отправлять свою службу, какъ въ старину бывало» (симъ именемъ означались Татары, коимъ наши Князья дозволяли селиться въ Россійскихъ городахъ)… Въ Сараѣ одинъ Ханъ смѣнялъ другаго: преемникъ Мурутовъ, Азисъ, думалъ также низвергнуть Калитина внука, и Димитрій снова получилъ Ханскую грамоту на Великое Княженіе, привезенную къ нему изъ Орды весною сыномъ его, Василіемъ, и Татарскимъ Вельможею Урусмандомъ… Мурза Ординскій, Тагай, властвуя въ землѣ Мордовской или въ окрестностяхъ Наровчата, выжегъ нынѣшнюю Рязань. Олегъ соединился съ Владиміромъ Димитріевичемъ Пронскимъ и съ Княземъ Титомъ Козельскимъ, настигъ и разбилъ Тагая въ сраженіи кровопролитномъ.
Такъ они (Новгородские охотники въ 1364 году) ходили по рѣкѣ Оби до самаго моря съ молодымъ Вождемъ Александромъ Обакуновичемъ и сражались не только съ иноплеменными Сибирскими народами, но и съ своими Двинянами. Сей же Александръ и другіе смѣльчаки отправились внизъ по Волгѣ на 150 лодкахъ; умертвили въ Нижнемъ великое число Татаръ, Армянъ, Хивинцевъ, Бухарцевъ; взяли ихъ имѣніе, женъ, дѣтей; вошли въ Каму, ограбили многія селенія въ Болгаріи и возвратились въ отчизну, хвалясь успѣхомъ и добычею.
Мамай силою или хитростію соединилъ такъ называемую Золотую или Сарайскую Орду, гдѣ царствовалъ Азисъ, и свою Волжскую; объявилъ Ханомъ Мамантъ-Салтана и господствовалъ подъ его именемъ.
1370/1. 6 Декабря Ольгердъ и правая рука его, мужественный Кестутій, расположились станомъ близъ Москвы. Братъ Димитріевъ, Владиміръ Андреевичь, стоялъ въ Перемышлѣ съ сильными полками, готовый ударить на Литовцевъ съ тылу; а Князь Владиміръ Димитріевичь Пронскій велъ къ Москвѣ Рязанское войско. Ольгердъ устрашился, и требовалъ мира.
Тогда явился новый непріятель…то былъ смѣлый Олегъ Рязанскій, который еще въ государствованіе Іоанна Іоанновича показалъ себя врагомъ Москвы Озабоченный иными дѣлами, Димитрій таилъ свое намѣреніе унизить гордость сего Князя, и жилъ съ нимъ мирно; мы видѣли, что Рязанцы ходили даже помогать Москвѣ, тѣснимой Ольгердомъ. Не опасаясь уже ни Литвы, ни Татаръ, Великій Князь скоро нашелъ причину объявить войну Олегу, неуступчивому сосѣду, всегда готовому спорить о неясныхъ границахъ между ихъ владѣніями. Воевода, Димитрій Михайловичь Волынскій, съ сильною ратію Московскою вступилъ въ Олегову землю, и встрѣтился съ полками сего Князя, не менѣе многочисленными, и столь увѣренными въ побѣдѣ, что они съ презрѣніемъ смотрѣли на своихъ противниковъ. «Друзья!» говорили Рязанцы между собою: «намъ нужны не щиты и не копья, а только однѣ веревки, чтобы вязать плѣнниковъ, слабыхъ, боязливыхъ Москвитянъ.» Рязанцы, прибавляетъ Лѣтописецъ, бывали искони горды и суровы: суровость не есть мужество, и смиренные, набожные Москвитяне, устроенные Вождемъ искуснымъ, побили ихъ на голову. Олегъ едва ушелъ. Великій Князь отдалъ Рязань Владиміру Димитріевичу Пронскому, согласному зависѣть отъ его верховной власти.
1372г. Но симъ не кончилась исторія Олегова: любимый народомъ, онъ скоро изгналъ Владиміра и снова завоевалъ всѣ свои области; а Димитрій, встревоженный иными, опаснѣйшими врагами, примирился съ нимъ до времени.
1377г. Въ то же время Моголы взяли нынѣшнюю Рязань: Князь Олегъ, изстрѣленный, обагренный кровію, едва могъ спастися. Впрочемъ они желали единственно грабить и жечь: мгновенно приходили, мгновенно и скрывались.
1378г. 11 августа. Димитрій Іоанновичь, свѣдавъ заблаговременно о замыслахъ непріятеля, имѣлъ время собрать полки, и встрѣтилъ Татаръ въ области Рязанской, на берегахъ Вожи. Мурза Бегичь предводительствовалъ ими. Они сами начали битву: перешли за рѣку и съ воплемъ поскакали на Россіянъ; видя же ихъ твердость, удержали своихъ коней: пускали стрѣлы; ѣхали впередъ легкою рысью. Великій Князь стоялъ въ срединѣ, поручивъ одно крыло Князю Даніилу Пронскому, а другое Окольничему, или ближнему Княжескому Чиновнику, Тимоѳею. По данному знаку все наше войско устремилось противъ непріятеля, и дружнымъ, быстрымъ нападеніемъ рѣшило дѣло: Моголы обратили тылъ; бросая копья, бѣжали за рѣку. Россіяне кололи, рубили и топили ихъ въ Вожѣ цѣлыми тысячами. Нѣсколько именитыхъ Мурзъ находилось въ числѣ убитыхъ. Ночь и густая мгла слѣдующаго утра спасла остатокъ Мамаевыхъ полковъ. На другой день Великій Князь уже тщетно искалъ бѣгущаго непріятеля: нашелъ только разбросанные въ степяхъ шатры, юрты, кибитки и телеги, наполненныя всякими товарами. Довольный столь блестящимъ успѣхомъ, онъ возвратился въ Москву. Сія побѣда достопамятна тѣмъ, что была первою, одержанною Россіянами надъ Татарами съ 1224 года, и не стоила имъ ничего, кромѣ труда убивать людей: столь измѣнился воинственный характеръ Чингисханова потомства! Юный Герой Димитрій, торжествуя оную вмѣстѣ со всѣми добрыми подданными, могъ сказать имъ словами Библіи: Отступило время отъ нихъ: Господь же съ нами.
Подстава. Мамай — истинный Властелинъ Орды, во всемъ повелѣвая Ханомъ — затрепеталъ отъ гнѣва, услышавъ о гибели своего войска; собралъ новое, и столь быстро двинулся къ Рязани, что тамошній Князь, Олегъ, не имѣлъ времени ни ждать вспоможенія отъ Великаго Князя, ни приготовиться къ отпору; бѣжалъ изъ столицы за Оку, и предалъ отечество въ жертву варварамъ. Но Мамай, кровопролитіемъ и разрушеніями удовлетворивъ первому порыву мести, не хотѣлъ итти далѣе Рязани и возвратился къ берегамъ Волги, отложивъ рѣшительный ударъ до инаго времени.
1380г. Мамай пылалъ яростію и нетерпѣніемъ отмстить Димитрію за разбитіе Ханскихъ полковъ на берегахъ Вожи; но видя, что Россіяне уже не трепещутъ имени Могольскаго и великодушно рѣшились противоборствовать силѣ силою, онъ долго медлилъ, набирая войско изъ Татаръ, Половцевъ, Харазскихъ Турковъ, Черкесовъ, Ясовъ, Буртановъ или Жидовъ Кавказскихъ, Армянъ и самыхъ Крымскихъ Генуэзцевъ: одни служили ему какъ подданные, другіе какъ наемники.
Олегъ Рязанскій, воспитанный въ ненависти къ Московскимъ Князьямъ, жестокосердый въ юности, и зрѣлымъ умомъ мужескихъ лѣтъ наученный лукавству. Испытавъ въ полѣ превосходную силу Димитрія, онъ началъ искать его благоволенія; будучи хитръ, уменъ, велерѣчивъ, сдѣлался ему другомъ, совѣтникомъ въ общихъ дѣлахъ государственныхъ и посредникомъ — какъ мы видѣли въ гражданскихъ дѣлахъ Великаго Княженія съ Тверскимъ. Думая, что грозное ополченіе Мамаево, усиленное Ягайловымъ, должно необходимо. сокрушить Россію — страшась быть первою жертвою онаго и надѣясь хитрымъ предательствомъ не только спасти свое Княжество, но и распространить его владѣнія паденіемъ Московскаго, Олегъ вошелъ въ переговоры съ Моголами и съ Литвою чрезъ Боярина Рязанскаго, Епифана Кореева; заключилъ съ ними союзъ и тайно условился ждать ихъ въ началѣ Сентября мѣсяца на берегахъ Оки. Мамай обѣщалъ ему и Ягайлу всѣ будущія завоеванія въ Великомъ Княженіи, съ тѣмъ, чтобы они, получивъ сію награду, были вѣрными данниками Ханскими. Димитрій въ исходѣ лѣта свѣдалъ о походѣ Мамаевомъ, и самъ Олегъ, желая скрыть свою измѣну, далъ ему знать, что надобно готовиться къ войнѣ. «Мамай со всѣмъ царствомъ идетъ въ землю Рязанскую противъ меня и тебя,» писалъ онъ къ Великому Князю: «Ягайло также; но еще рука наша высока: бодрствуй и мужайся!» Скоро пришла вѣсть, что Мамай, совокупивъ всю Орду, уже три недѣли стоитъ за Дономъ и ждетъ Ягайла Литовскаго. Въ тоже время явился въ Коломнѣ Посолъ Ханскій, требуя, чтобы Димитрій заплатилъ Моголамъ ту самую дань, какую бралъ съ его предковъ Царь Чанибекъ. Еще не довѣряя силамъ своимъ и боясь излишнею надменностію погубить отечество, Димитрій отвѣтствовалъ, что онъ желаетъ мира, и не отказывается отъ дани умѣренной, согласно съ прежними условіями, заключенными между имъ и Мамаемъ; но не хочетъ разорить земли своей налогами тягостными въ удовлетвореніе корыстолюбивому тиранству. Сей отвѣтъ казался Мамаю дерзкимъ и коварнымъ. Съ обѣихъ сторонъ видѣли необходимость рѣшить дѣло мечемъ.
Димитрій свѣдалъ тогда измѣну Олега Рязанскаго и тайныя сношенія его съ Моголами и съ Литвою; не ужаснулся, но съ видомъ горести сказалъ: «Олегъ хочетъ быть новымъ Святополкомъ!»
26 Августа войско переправилось за Оку, въ землю Рязанскую…6 Сентября войско наше приближилось къ Дону, и Князья разсуждали съ Боярами, тамъ ли ожидать Моголовъ, или итти далѣе?
7 Сентября велѣлъ искать въ рѣкѣ удобнаго броду для конницы и наводить мосты для пѣхоты.
8 Сентября . Въ слѣдующее утро былъ густый туманъ, но скоро разсѣялся: войско перешло за Донъ, и стало на берегахъ Непрядвы, гдѣ Димитрій устроилъ всѣ полки къ битвѣ.
Войско тронулось, и въ шестомъ часу дня увидѣло непріятеля среди обширнаго поля Куликова. Съ обѣихъ сторонъ Вожди наблюдали другъ друга, и шли впередъ медленно, измѣряя глазами силу противниковъ: сила Татаръ еще превосходила нашу…На пространствѣ десяти верстъ лилася кровь Христіанъ и невѣрныхъ… Сергіевъ Инокъ Александръ Пересвѣтъ, о коемъ пишутъ, что онъ еще до начала битвы палъ въ единоборствѣ съ Печенѣгомъ, богатыремъ Мамаевымъ, сразивъ его съ коня и вмѣстѣ съ нимъ испустивъ духъ; кости сего и другаго Сергіева Священновитязя, Осляби, покоятся донынѣ близъ монастыря Симонова. Останавливаясь надъ трупами мужей знаменитѣйшихъ, Великій Князь платилъ имъ дань слезами умиленія и хвалою; наконецъ, окруженный Воеводами, торжественно благодарилъ ихъ за оказанное мужество, обѣщая наградить каждаго по достоинству, и велѣлъ хоронить тѣла Россіянъ. Послѣ, въ знакъ признательности къ добрымъ сподвижникамъ, тамъ убіеннымъ, онъ уставилъ праздновать вѣчно ихъ память въ Субботу Дмитровскую, доколѣ существуетъ Россія.
Всѣ поздравляли другъ друга, радуясь, что дожили до временъ столь счастливыхъ, и славили Димитрія, какъ втораго Ярослава Великаго и новаго Александра, единогласно назвавъ его Донскимъ, а Владиміра Андреевича Храбрымъ, и ставя Мамаево побоище выше Алтскаго и Невскаго. Уже зная всю черноту души Олеговой, и свѣдавъ еще, что сей измѣнникъ старался вредить Московскимъ полкамъ на возвратномъ ихъ пути чрезъ области Рязанскія, истреблялъ мосты, даже захватывалъ и грабилъ слугъ Великокняжескихъ, Димитрій готовился наказать его. Тогда именитѣйшіе Бояре Рязанскіе пріѣхали въ Москву объявить, что Князь ихъ ушелъ съ своимъ семействомъ и Дворомъ въ Литву; что Рязань поддается Герою Донскому и молитъ его о милосердіи. Димитрій отправилъ туда Московскихъ Намѣстниковъ; но хитрый Олегъ, бывъ нѣсколько мѣсяцевъ изгнанникомъ, умѣлъ тронуть его чувствительность знаками раскаянія и возвратился на престолъ, съ обѣщаніемъ отказаться отъ Ягайловой дружбы, считать Великаго Князя старшимъ братомъ и быть съ нимъ за-одно въ случаѣ войны или мира съ Литвою и Татарами. Въ семъ письменномъ договорѣ сказано, что Ока и Цна служатъ границею между Княженіями Московскимъ и Рязанскимъ; что мѣста, отнятыя у Татаръ, безспорно принадлежатъ тому, кто ихъ отнялъ; что городъ Тула, названный именемъ Царицы Тайдулы, жены Чанибековой, и нѣкогда управляемый ея Баскаками, остается собственностію Димитрія, равно какъ и бывшая Мордовская область, Мещера, купленная имъ у тамошняго крещенаго Князя, именемъ Александра Уковича. Великодушіе дѣйствуетъ только на великодушныхъ: суровый Олегъ могъ помнить обиды, а не благотворенія; скоро забылъ милость Димитрія, и воспользовался первымъ случаемъ нанести ему вредъ.
1381г. Въ слѣдующее лѣто Ханъ послалъ къ Димитрію Царевича Акхозю и съ нимъ 700 воиновъ, требовать, чтобы всѣ Князья наши, какъ древніе подданные Моголовъ, немедленно явились въ Ордѣ. Россіяне содрогнулись. «Давно ли» — говорили они — «мы одержали побѣду на берегахъ Дона? не уже ли кровь Христіанская лилась тщетно?»
1382г. Иные говорили, что отъ важнаго урона, претерпѣннаго Россіянами въ битвѣ Донской, столь кровопролитной, хотя и счастливой, города оскудѣли людьми военными: наконецъ совѣтники Димитріевы только спорили о лучшихъ мѣрахъ для спасенія отечества, и Великій Князь, потерявъ бодрость духа, вздумалъ, что лучше обороняться въ крѣпостяхъ, нежели искать гибели въ полѣ. Онъ удалился въ Кострому съ супругою и съ дѣтьми, желая собрать тамъ болѣе войска, и надѣясь, что Бояре, оставленные имъ въ столицѣ, могутъ долго противиться непріятелю. Тохтамышъ взялъ Серпуховъ и шелъ прямо къ Москвѣ, гдѣ господствовало мятежное безначаліе. Войско Тохтамышево разсыпалось по всему Великому Княженію. Владиміръ, Звенигородъ, Юрьевъ, Можайскъ, Дмитровъ, имѣли участь Москвы. Ханъ началъ отступать отъ Москвы; взялъ еще Коломну и перешелъ за Оку. Тутъ вѣроломный Князь Рязанскій увидѣлъ, сколь милость Татаръ, купленная гнусною измѣною, ненадежна: они поступали въ его землѣ какъ въ непріятельской; жгли, убивали, плѣнили жителей, и заставили самого Олега скрыться.
Съ какою скорбію Димитрій и Князь Владиміръ Андреевичь, пріѣхавъ съ своими Боярами въ Москву, увидѣли ея хладное пепелище и свѣдали всѣ бѣдствія, претерпѣнныя отечествомъ, и столь неожидаемыя послѣ счастливой Донской битвы! «Отцы наши» — говорили они, проливая слезы — «не побѣждали Татаръ, но были менѣе насъ злополучны!»
Еще не успѣли совершить сего печальнаго обряда, когда Димитрій послалъ Воеводъ Московскихъ наказать Олега, приписывая ему успѣхъ Тохтамышевъ и бѣдствіе Великаго Княженія. Подданные должны были отвѣтствовать за своего Князя: онъ ушелъ, предавъ ихъ въ жертву мстителямъ, и войско Димитріево, остервененное злобою, въ конецъ опустошило Рязань, считая оную гнѣздомъ измѣны и ставя жителямъ въ вину усердіе ихъ къ Олегу.
Для того Великій Князь хотѣлъ мира и благоустройства внутри отечества; не мстилъ Князю Тверскому за его вражду, и предлагалъ свою дружбу самому вѣроломному Олегу.
1385г. Сей послѣдній неожидаемо разграбилъ Коломну, плѣнивъ тамошняго Намѣстника, Александра Остея (погибшего в 1382 году?), со многими Боярами: Димитрій послалъ туда войско подъ начальствомъ Князя Владиміра Андреевича, но желалъ усовѣстить Олега, зная, что сей Князь любимъ Рязанцами и могъ быть своимъ умомъ полезенъ отечеству. Мужъ, знаменитый святостію, Игуменъ Сергій, взялъ на себя дѣло миротворца: ѣздилъ къ Олегу, говорилъ ему именемъ Вѣры, земли Русской, и смягчилъ его сердце, такъ, что онъ заключилъ съ Димитріемъ искренній, вѣчный союзъ, утвержденный послѣ семейственнымъ: Ѳеодоръ, сынъ Олеговъ, (въ 1387 году) женился на Княжнѣ Московской, Софіи Димиріевнѣ.
«Мы выѣхали изъ Москвы» — пишетъ онъ (Пимен) — «13 Апрѣля въ 1389 году, во Вторникъ Страстныя недѣли, и Митрополитъ велѣлъ Епископу Смоленскому, Михаилу, вмѣстѣ съ Архимандритомъ Спасскимъ Сергіемъ записывать всѣ достопамятности сего путешествія. Пробывъ Великую Субботу въ Коломнѣ, отправились мы Окою въ день Пасхи къ Рязани, гдѣ, за нѣсколько верстъ отъ Переславля, встрѣтили насъ сыновья Олеговы: наконецъ и самъ Князь со всѣми Боярами и со крестами. Дружелюбно угостивъ Пимена, онъ проводилъ его изъ города въ Ѳомино Воскресеніе; а Воевода Княжескій, Станиславъ, долженствовалъ охранять насъ въ пути до рѣки Дона: ибо въ сихъ мѣстахъ бываютъ частые разбои. За нами везли на колесахъ три струга съ большою лодкою, и въ Четвертокъ спустили ихъ на рѣку Донъ. Въ Пятницу мы пріѣхали къ урочищу Киръ-Михаилову, гдѣ прежде находился городъ. Тутъ откланялись Митрополиту Бояре Олеговы и Епископы, Ермій Рязанскій… Въ Понедѣльникъ миновали мы рѣку Мечу и Сосну, во Вторникъ Острую Луку, въ Среду Кривый Боръ, а въ шестый день плаванія устье Воронежа.
ХОЖЕНИЕ ИГНАТИЯ СМОЛЬНЯНИНА В ЦАРЬГРАД
В лето 6897 (1389) Пимен митрополит пошел в третий раз в Царьград, а с ним Михаил епископ Смоленский да архимандрит Спасского монастыря в Москве Сергий.
Началось их путешествие из Москвы 13 апреля, в великий вторник на страстной неделе. В Коломну прибыли в субботу великую перед пасхой, а в святое воскресенье пасхи пошли к Рязани по реке Оке. Прибыли к городу Перевитску, здесь встретил нас епископ Рязанский, а вблизи города Перевитска с любовью встретил нас великий князь Олег Иванович. Со своим епископом Феогностом он с радостью принял и угостил нас. Затем повелел боярину своему Станиславу проводить нас с вооруженной дружиной до реки Дона, опасаясь нападения разбойников. Провожали нас и владыки — Даниил Смоленский и Савва Сарский.
Путь рекою Доном до моря и морем до Царьграда.
В неделю Фомину проводили с нами три струга и один насад на колесах, в четверг спустили их на Дон, а на второй день доплыли до Чур Михайловых (так называется место, где когда-то город был). Здесь дали нам утешительное наставление, простились, жалостно и с умилением проводили нас и возвратились восвояси.
В неделю же святых жен-мироносиц вошли все с митрополитом на корабли и пошли рекою Доном… Во второй день речного плавания минули две реки, Мечу и Сосну, в третий же день — Острую Луку, в четвертый — Кривой Бор. В шестой день добрались
до устья Воронежа.»
Вариант:
"Проводиша ж с нами и три струги да насад на колесех. В четверток же приидохом к реце Дону и спустихом суды на реку на Дон. И во вторый день приидохом до Чярь Михайловых, сице бо зовется, тамо и град бяше."
Почувствовали разницу? Относительно Боярина и воеводы Станислава. Хоть и относят последнего Киевского князя Станислава к 1328 году. Мы то знаем точно, что его принял под крыло Рязанский князь. В итоге получается так, что Тмутараканский и Киевской стол оказались в Пронско-Рязанском княжестве. Тмутаракань - это не только Тамань и Ю.-В. берег Крыма, а земли по Дону и Пронское княжество.
1395г. Тамерлан
Грозный завоеватель Востока въ слѣдъ за бѣгущимъ Тохтамышемъ устремился къ Сѣверу; перешелъ Волгу, степи Саратовскія, и вступивъ въ наши юго-восточные предѣлы, взялъ Елецъ, гдѣ господствовалъ Князь Ѳеодоръ, отрасль Карачевскихъ Владѣтелей и данникъ Олега Рязанскаго… Тамерланъ, плѣнивъ Владѣтеля Елецкаго со всѣми его Боярами, двинулся къ верховью Дона и шелъ берегами сей рѣки, опустошая селенія. Знаменитый Персидскій Историкъ сего времени, Шерефеддинъ, любя хвалить добродѣтели своего Героя, признается, что Тамерланъ, подобно Батыю, усыпалъ трупами поля въ Россіи, убивая не воиновъ, а только людей безоружныхъ.
Августа 26. Казалось, что онъ хотѣлъ итти къ Москвѣ; но вдругъ остановился, и цѣлыя двѣ недѣли бывъ неподвиженъ, обратилъ свои знамена къ Югу и вышелъ изъ Россійскихъ владѣній. Безъ сомнѣнія не одно смѣлое, великодушное ополченіе Князя Московскаго произвело сіе удивительное для современниковъ дѣйствіе: надлежитъ искать и другихъ причинъ вѣроятныхъ. Хотя Историки Восточные повѣствуютъ, что Моголы Чагатайскіе обогатились у насъ несмѣтною добычею и навьючили вельблюдовъ слитками золота, серебра, мѣхами драгоцѣнными, кусками тонкаго полотна Антіохійскаго и Русскаго; однакожь вѣроятнѣе, что сокровища, найденныя ими въ Ельцѣ, и въ нѣкоторыхъ городкахъ Рязанскихъ, не удовлетворяли ихъ корыстолюбію и не могли наградить за труды похода въ землѣ сѣверной, большею частію лѣсистой, скудной паствами и въ особенности тѣми изящными произведеніями человѣческаго ремесла, коихъ употребленіе и цѣну свѣдали Татары въ образованныхъ странахъ Азіи. Наступала дождливая осень: съ людьми обыкшими кочевать въ мѣстахъ плодоносныхъ и теплыхъ благоразумно ли было итти далѣе къ Сѣверу, чтобы встрѣтить зиму со всѣми ея жестокостями?»
Карамзин скончался 22 мая (3 июня) 1826 г. в Санкт-Петербурге. Смерть его стала следствием простуды, полученной 14 декабря 1825 года, когда Карамзин "воочию наблюдал" события на Сенатской площади.
Хроника "Анонима Искандера" не позднее 1414 года.
"Токтамыш обладал властью в улусе от границы Либка, крайнего населенного места на севере, до пределов Кафы и сделал (своей) столицей Сарай султана Верке. В продолжение 17 лет он находился на ханском престоле, после же этого, вследствие бунта и неблагодарности (по отношению) к Тимуру, он оказался на границе гибели и исчезновения, лишился крова и дома и, наконец, умер естественной смертью в 800 г. (= 24 IX 1397—12 IX 1398) 20 в пределах Тулина (Тулы?). (учёные: Тумин = Тюмень, в которой, по русским источникам, погиб Токтамыш). г. Тюмень, это русская крепость Терки (на Кавказе времен Ивана Грозного.)
Рассказ о царствовании Тимур-Кутлуг-хана, сына Тимур-бек-хана, сына Мухаммеда.
Перед тем, как он (Тимур-Кутлуг) взошел на престол царства, Токтамыш бежал в Либка. С большим войском он снова пришел с той стороны, чтобы отразить Тимур-Кутлуга. На берегу реки Итиль они дали сражение. После многих боев Токтамыш бежал, и большая часть войска урусов была убита руками узбеков. После этого Тимур-Кутлуг и Идигу, из-за потребности времени, стали действовать совместно в делах государства и в небольшое время привели в порядок ушедшее из рук царство. Когда истекло 6 лет его (Тимур-Кутлуга) правления и дела царства пришли целиком в прежний порядок, однажды он заснул после длительного пьянства, его дыхание прекратилось, и он скончался."
Тверской летописец.
В год 6900 (1392). Сложил целование крестное князь великий Василий князю великому Борису Константиновичу, и пошел в Орду, и начал просить Новгорода Нижнего; и татары в многочисленном собрании склонились к кровопролитию, и дали Нижний Новгород великому князю Василию, и пришли в Москву, а посла отправили в Новгород. Князь же великий Борис, услышав обо всем, собрал своих бояр и сказал: "Помните, братья, крестное целование и мою доброту". Старейший же из них, по имени Василий Румянец, льстя, сказал: "Можем головы свои за тебя положить", был же, как древний Блуд. И пришли татары в город, и московские послы начали звонить, и сошелся весь народ, и выйдя вперед, Румянец сказал: "Князь Борис! Нет никого за тебя, но против тебя". О, злое человеческое коварство! Как говорит пророк Давид: "Мужа кровожадного и коварного гнушается Господь". И Лествичник говорит: "Душа мятежная жилище диавола". И отошел Румянец, став видом, как Иуда, потемнев от злобы и назвавшись другом диаволу. Вскоре пришел в Нижний Новгород князь великий Василий, и великого князя Бориса с княгинею и с детьми велел развезти по городам."
Для непонятливых. Великое Московское княжество было не одиноко в своей "великости". Тверские, Нижегородские (Суздальские), Рязанские князья, также были велико-незалежные. Наша история проводит одну главную линию, линию хамоватых бояр Московских. Дмитрий Донской еще был пацаненком, когда Дмитрий Константинович Нижегородский-Суздальский был Великим князем, у которого в воеводах состоял Боброк-Волынский, будущий участник Куликовской битвы. Игумен Сергий выклянчил у Дмитрия Константиновича "Великое княжество" и выдал его дочь за Дмитрия Московского, умершего в 38 лет. Его сын Василий целовал крест Борису Константиновичу и неизвестно, кто больший блудник и иуда, Василий Румянец или Василий Дмитриевич.
"В год 6903 (1395). В тринадцатое лето после татарщины и Московского взятия, была смута великая в Орде. Пришел некий царь, по имени Темир Аксак, из восточных стран, из Синей Орды, из Самаркандской земли, и большой раздор сотворил, и много мятежей воздвиг в Орде и на Руси своим приходом. Об этом Темир Аксаке некоторые говорят, что он был ни царь родом, ни сын царев, ни племени царского, ни княжеского, ни боярского, но совсем из простых, захудалых людей, из заяицких татар, из Самаркандской земли, из Синей Орды, из-за Железных Ворот, ремеслом же был железный кузнец, обычаем же и делом немилостив, и вор, и ябедник, и грабитель; когда прежде он был холопом у некоего господина, из-за его злонравия отказался от него господин, побив и отослав его от себя; он же, не имея чем питаться, жил, кормясь воровством. Когда он был еще молодой и бедный и питался краденым, украл он у неких людей овцу; он надеялся убежать, но вскоре был настигнут многими людьми, и схватили его, и держали крепко, и били нещадно по всему телу. И задумав нанести ему смертельную рану, чтобы убить его, пробили ему ногу и бедро разорвали пополам, и бросили его, как мертвого, не движущегося и не дышащего, думая, что он уже умер, и оставили его псам на съедение, и отошли. По некотором же времени, едва выздоровев от такой смертельной раны и встав, оковал он себе свою пробитую ногу железом, и начал ходить хромая, за что прозван был Темир Аксак, так как темир на половецком языке 'железо', а аксак 'хромец'. И по этой причине прозван был Темир Аксак — Железный Хромец, так как по делам своим звание получил, и по действиям своим имя себе стяжал. Также и потом, по исцелении его от ран и сильных побоев, не оставил прежних своих злых обычаев, не смирился, не укротился, но на еще худшие дела совращался, хуже давнего и пуще прежнего, и был лют и разбойник. Потом присоединились к нему юноши, немилостивые мужи, суровые и злые человеки, подобные ему, такие же разбойники и воры, и сильно умножились на нас.
В тот же год, около Богородицыных дней пошел Витовт с войском литовским как будто на Темир Аксака, и пришел к Смоленску; а в то время Святославичи были в междоусобии. И приехал Глеб к Витовту, и Витовт воздал ему почести, и дал большие дары, и сказал: "Слышу, что рознь между вами; смирили бы вы себя, а я бы знал, что вам хорошо". Они же поверили коварным словам его, и вышли Святославичи и все смоленские князья с дарами и с великими почестями, в окружении всех бояр. Витовт велел прежде всего схватить Глеба, и братьев его, и всех князей смоленских и бояр, а сам поехал в город Смоленск, не разрушив его; войдя же в город, много зла учинил, много богатств взял, многих в плен повел и казнил без милости, и посадил в город наместника своего Ямонта. Зло это учинилось сентября в двадцать восьмой день. А князь Юрий Святославич был в то время у Олега Рязанского, тестя своего. В ту же осень Витовт многобожный взял Рязань (Рязанские Земли) и людей много посек."
Федор Олегович Рязанский (?—1409 гг.), из рода рязанских князей. Был женат на дочери великого князя московского Василия Дмитриевича. Иван Владимирович Пронский (?—1409 гг.), удельный князь." |
 |
Просмотрено: 1078 раз
