Друг ситный

«История начинается в Шумере»

Принято считать во всѐм мире после археологических раскопок и расшифровки клинописей Ближнего Востока. Однако сами шумеры выводили себя из некой Аратты. Еѐ следы обнаруживаются также в мифах и хрониках Греции (Ортополис, Артемида, артос-«хлеб»), Ирана (Арта), Индии (Арата, Бхарата), Руси (Арсания со столицей Артой), Украины (река и долина Артоплот на Полтавщине; ср. с греч. Ортополис), – то есть на обширнейших просторах былой индоевропейской общности. Решающее значение для понимания происхождения и локализации Аратты имеют предлагаемые А. Г. Кифишиным и др. расшифровки древнейших в мире надписей протошумерского типа, происходящих из Подунавья VI–IV тыс. до н. э. С 1940 г. обнаружено уже более сотни таких надписей; они присущи древнейшим археологическим культурам индоевропейской общности, а традиция их прослеживается затем до письменностей финикийцев, этрусков и русичей.
Исходя из дешифровки древнейших письмен, А. Г. Кифишин предполагает возникновение Аратты в подунайской арх. культуре Кереш и последующее (на рубеже V–IV тыс. до н. э.) перемещение ядра этого государства в Среднее Поднепровье. Здесь – в особенности на подобии огромного острова между Днепром, Тясмином, Ирдынью – до-шумерская Аратта достигла своего максимального расцвета, выделяемого археологами в культуру Триполье этапов В11–С1.
Археологи уже давно предполагают некую связь трипольской культуры как с древневосточными, так и с древнерусской цивилизациями. Ключи к решению этих проблем нащупал В. Н. Даниленко.
Во-первых, он выделил «азово-черноморскую линию развития степного энеолита» и указал еѐ трипольский и ближневосточный концы.
Во-вторых, им была написана (но так и не увидела свет, исчезла после смерти исследователя) книга «Этногенез славян» – главнейшей фактологической основой которой были письмена, начиная с прото- и шумерских табличек (найденных на Украине и относящихся к рассматриваемому ныне А. Г. Кифишиным массиву), протофиникийских надписей Каменной Могилы и др., и кончая докириллическими
автографами первых русских князей, оставленными на своеобразных пряслицах–печатях (известных также в Трое и др. регионах). Это начинание В. Н. Даниленко, Н. 3. Суслопарова и некоторых других малоизвестных, а то и вовсе неизвестных, – исследователей было продолжено – вполне самостоятельно, независимо от них – и достойно завершено Г. С. Гриневичем, статья которого о дешифровке праславянской письменности открывает первый выпуск журнала «Русская Мысль», а книга – серию «Энциклопедия Русской Мысли». Ничуть не принижая научного подвига Г. С. Гриневича, следует подчеркнуть, что предложенные А. Г. Кифишиным прочтения надписей из Тэртэрии и др. гораздо ближе к надѐжно апробированной научной традиции – в частности,– к шумерологии, индоевропеистике, прогрессивным направлениям археологии. В моих публикациях 1989–1993 гг. пост-трипольская судьба Аратты, а вместе с тем истоки Руси представлены следующим образом.
Подунайские арх. культуры Кереш – Боян – Кукутени и близкородственное последней из них поднепровское Триполье отражают первую волну индоевропейских племѐн, ещѐ не вполне выделившихся из более древней этнолингвистической бореальной общности. Перемещение Аратты (кукутенско-трипольской арх. культуры) из Подунавья в Поднепровье было обусловлено
приходом в Подунавье второй, более выделившейся индоевропейской волны – отразившейся в арх. культурах Винча – Лендель и т. д. Вследствие этого поднепровская Аратта («Триполье») стала искать новый – уже не через Балканы, а через Кавказ – путь на малоазийскую прародину индоевропейцев. Данный путь и был обнаружен В. Н. Даниленко как «азовочерноморская линия» (замкнувшая, как знают теперь археологи, «циркумпонтийскую зону формирования индоевропейской общности»).
Поднепровско–малоазийские связи IV–III тыс. до н. э. носили характер не этнокультурных миграций, а путешествий малочисленных групп рудознатцев и селекционеров, металлургов и звездочѐтов – так или иначе связанных с жречеством, правящей кастой Аратты. Опорными пунктами странствий были святилища–обсерватории, чрезвычайно трудоѐмкая сеть которых протянулась из подунайской Аратты–I до поднепровской Аратты–II (Бурты под Чигирином, Казаровичи под Киевом и др.), а затем до британского Стоунхенджа и южноуральского Аркаима, до шумерских зиккуратов и скандинавских лабиринтов. Традиция таких странствий просуществовала, по крайней мере, до эллинизма, а святилищ-обсерваторий – до крещения Руси. Ещѐ предстоит выяснять, каким образом Аратта вызвала к жизни Шумер. Упоминания в подунайских и поднепровских письменах верховных божеств будущего Шумера – Ану, Инанны, Энлиля; святилище последнего в Каменной Могиле на р. Молочной (под Мелитополем), где В. Н. Даниленко обнаружены и А. Г. Кифишиным прочитаны также протошумерские надписи о посевах и сборе зерна; находки в Молочанско-Днепровском междуречьи местных сосудов XXII в. до н. э., украшенных уникальными изображениями центрального эпизода шумерской «Поэмы о Гильгамеше» и т. п.– всѐ это подтверждает аратто-шумерскую теорию. Правда, указанная «Поэма...» и др. довольно поздние источники очерчивают некую Аратту–III, находившуюся как будто где–то в горах на севере Месопотамии; не исключено, что это был опорный пункт «циркумпонтийской зоны», производный от Аратт (I и II) Подунавья и Поднепровья. Во всяком случае несомненных свидетельств контактов Триполья с майкопской, куро-араксской и др. закавказско-ближневосточными арх. культурами накопилось немало. Намного основательнее, нежели аратто-шумерские связи, изучена роль «Триполья»–Араттыв формировании арийской общности – весьма специфического ответвления более обширной и
древней по своему происхождению индоевропейской общности. Стержнем и катализатором формирования ариев стала вышеуказанная «азово-черноморская линия» – жреческий и т. п. путь из Аратты–II в Аратту–III и Шумер... Будучи в какой-то мере этно-культурно родственны, Аратта и Ариан имели значительные отличия. Первая была государством полиснодемократичного (с сильной теократией) типа, расположенным в лесостепи и основанном на земледельческом хозяйстве. Второй оставался в рамках первобытнообщинного строя, не имел определѐнных границ и значительных поселений, располагался преимущественно в степи и основывался на полукочевом скотоводстве. Аратта хранила корни индоевропейства, Ариан же был лишь одной из его ветвей. Однако эта ветвь оказалась чрезвычайно живучей и славной. Ведь именно арийские жрецы–брахманы наиболее полно сохранили (преимущественно в Индии–Бхарате, куда в середине II тыс. до н. э. переселилась часть арийских племѐн) память о великой Аратте. Память о ней в общеславянской культуре наиболее явственна в обрядах и празднествах, связанных с образами праматери Макоши, праотца Дива, любвеобильного творца Леля с его Красной Горкой (аналог шумерского Энлиля – Кургаля, «Великой Горы», положившей начало арийским курганам). Память о нижнеднепровском Ариане наиболее сохранилась в украинской культуре: это и специфические особенности Рахманского Великдня (<рус. Велес < ар.
Вала), и упоминавшаяся выше Савурюга, и предания о Змиевых валах и змиеборцах, и родственный арийскому Гандхарве казак Мамай (очевидно, от мамая – как называли на юге Украины каменных идолов, с арийских времѐн устанавливавшихся на курганах).
Выше указана лишь малая толика того громадного этно-культурно-исторического наследия, которое копилось в Поднепровье и связанных с ним регионах задолго до Руси, Скифии, Греции, даже Шумера. Академик Д. С. Лихачѐв обязан знать, собирать, связывать подобные факты – ну хотя бы из книг своего оппонента-коллеги, академика Б. А. Рыбакова. Будем гуманны, спишем явную несправляемость с обязанностью – на человеческие немощи Дмитрия Сергеевича. Ведь добросовестный анализ подобных фактов ведѐт к пересмотру многих и многих ценностей – от исторических и религиозных до моральных и вселенских включительно. А для такой работы мало быть эрудитом–интеллигентом, надо стать ещѐ и титаном ...
Основой для углубления в аратто-арийские истоки Руси может стать схема, составленная мною с учѐтом изысканий А. Г. Кифишина и С. И. Наливайко: VI–III тыс. до н.э. II–I тыс. до н. э. I тыс. н. э. Аратта, Арта, Арта, Арсания Ураш, Раса, Раша, Русь, Русь Аполлон, Гопалан, Купала Палунь, поляне
Кулла Куар Куар, Куява, Киев Здесь Ураш – небесное, а Кулла – хтоническое божество подунайской Аратты–I; Гопалан – «Коровий защитник» ариев, вторая часть имени которого родственна греческим полисам, а через них объясняет тайну славянского этнонима поляне. Можно принять гипотезу С. И. Наливайко, что таинственное родство известной русской легенды о Кие, Щеке, Хориве из племени полян, с одной стороны, а с другой – армянской легенды о Куаре, Мелтее («Змий», как и Щек), Хореане из индийской области Палунь возникло на Таманском полуострове – /С/Индике ариев, Тмуторакани русичей; что обитавшее здесь арийское племя саувиров явилось родоначальником славянского племени сиверцев, один из князей которых оказался увековечен в «Слове о полку Игореве»...
Всѐ вышеочерченное в данном разделе имеет довольно прочную фактологическую базу и многочисленные частные разработки, которые могут быть уже сведены в новую теорию зарождения и древней истории Аратты–Руси. Ключевая проблема этой теории – соотношение исконной сакральной (жреческой) и, поздее сложившейся, – воинской (княжеской) власти. В погребениях из курганов Степного Поднепровья IV – середины III тыс. до н. э.
Археологические культуры: I – куро-араксская (протошумерская?) и нижнемихайловская, II – трипольская (араттская), III – среднестоговская и новоданиловская, IV – постмариупольская, V – кеми-обинская («индийский» полюс арийской общности), VI – ямная (основной этнокультурный массив ариев), VII – старосельская («иранский» полюс арийской общности), погребения (святилища)/курганы: 1–6 – ус. Староселье Великоалександровского р-на Херсонской обл., В – Великоалександровский курган, курганы Цегельня (Ц) и Кормилица (К) у г. Комсомольска, Кременчугского р-на Полтавской области.
Дуальное противостояние этих двух способов регламентации общественных связей и управленческого труда запечатлены уже в письменах Аратты–I: «Женщина Воинов возвеличила воинов святилища Огня, не дав (им) выйти из святилища»,– сказано, вероятно, о ритуальном сожжении–жертвоприношении жрицей («пра-весталкой») охранников одного из святилищ рубежа V–IV тыс. до н. э. Подобная участь постигала также старейшин: «40-е княжение. По приказу бога Шауэ старейшина ритуально сожжѐн. Это десятая (жертва)». Из древне- и праславянских этнографических и археологических данных известно, что второй обычай носил характер самопожертвования–спасительства, дохристианские реминисценции которого доныне сохраняются в Масленице (соответствовавшего позже возникшему «Помазаннику»–Христу). Данный обычай лежал в основе жреческой власти, прослеживаясь от периодического самосожжения полисов «Триполья»–Аратты в кануны перемещения их населения на новые, ещѐ не истощѐнные пахотой земли (вот откуда русский пиетет «поднятой целины» и «прощания с Матѐрой»!) – до массовых самосожжений старообрядцев.
Дуализм жрецов–брахманов и воинов–раджанья был присущ также ариям, причѐм позиции первой касты были особенно сильны в «индийском» полюсе (тяготевшем к Аратте, затем к Гелону, к Тавриде, – не говоря уж об Индии), а второй касты – в «иранском» полюсе (Шумер, Митанни, Скифия, Иран), изначально присущим арийской общности.
Весьма перспективной в этом направлении представляется позиция редакции журнала «Русская Мысль», 1993, № 3– 12, с. 4–6, которая вслед за А. Вельтманом склонна выводить этноним Русь из авестийского расс/радж/ и ведического рассья/раджья/. По-видимому, в Прибалтике – где данный этноним был наиболее распространѐн – воинская власть преобладала над жреческой, тогда как на территории Среднего Поднепровья (где некогда достигла максимального расцвета Аратта и доныне сохранился /Б/Рахманский Великдень) – было наоборот. «Повесть временных лет», являющаяся основным источником для ортодоксального понимания истоков Руси, засвидетельствовала, по сути, формирование военизированной государственности в опорных пунктах на торгово-военном пути «из варяг в греки». Этот источник находится в русле греко-римско-византийских анналов – обслуживавших такой государственный уклад, который стал идеалом и для Руси, и для всей средневековой Европы. Традиции же дорабовладельческой, первобытно–коммунистической Аратты были непонятны уже «отцу истории» Геродоту – с удивлением засвидетельствовавшему далѐкие странствия гиперборейцев и служителей Аполлона, скифоэллинов и Дионисийские мистерии в городе Гелоне (очевидно,
расположенное на Полтавщине Вельское городище – наибольшее среди синхронных населѐнных пунктов Европы). Между тем правителями и Гелона, и Арсании–Арты (не исключено, что также Славии и Куявии наиболее ранних ирано-арабских источников) оставались, несомненно, жрецы, – «Велесовы внуки» волхвы, сменившие более древних брахманов и укров. Эта власть не оставила после себя аналлоподобных летописей (разве что весьма проблематичную в отношении подлинности «Велесову книгу»), которые были вовсе не в еѐ традиции, – но оставила куда более традиционное для неѐ «Слово о полку Игореве». Приоритет волхвов и дохристианских традиций над князьями и созданной ими государственностью – в данном источнике несомненен. Историки Руси – от Нестора до Рыбакова, а тем более Лихачѐва – не поняли важности сокрытого тайной вопроса о взаимоотношениях волхвов и князей, не увидели за ним грандиозной проблемы смены государственных систем – первобытно коммунистической («араттской») на феодальную («киевскую»); для всех историков до–Киевские, а тем более до–Геродотовские племена Подунавья и Поднепровья оставались (и остаются во всех академических публикациях) в рамках первобытно-общинного строя. Между тем катализация русской государственности в опорных пунктах на пути «из варяг в греки» стала лишь своего рода повторением – хотя и в новых исторических условиях, в новом качестве – катализации Скифии между Персией и Грецией, Ариана между Араттой и Шумером. Во всех случаях вторичная государственность гораздо военизированнее первичных, но лишь в древнейшем государстве Аратте жреческая основа любого государства вполне очевидна. Предстоит ещѐ исследовать и исследовать хитросплетения волхво-княжеского компромисса, предшествовавшего крещению Руси и нашествию затем на неѐ татаро-монголов. Однако факт засекреченного, не попавшего в летописи компромисса представляется мне несомненным. О нѐм свидетельствует не столько великолепно показанное Б. А. Рыбаковым возрождение язычества в крещѐнной Руси конца X – первой половины XIII веков, сколько сохранение традиционного аратто-арийского канона. Данный канон довольно явственно проступает в «Слове о полку Игореве», в сохранении почитания дохристианского Спасителя – Масленицы и др. традиционных обрядов, а совсем уж очевидно отражѐн в признании главным покровителем Руси апостола Андрея, в змеевиках поверх крестов, носимых на груди, и в возвеличении св. Георгия. Указанная очевидность почти не подвергалась должному изучению. Между тем указание Б. А. Рыбакова на то, что на медальонах–змеевиках нередко изображалась прародительница скифов – находит возможность развития в материалах Кутаревых Могил под Каховкой – где истоки эллинско-скифского мифа о браке Геракла со змееногой Гестией(?) обнаруживаются в основном мифе арийской Ригведы. Известно, что именно Индра – главный змиеборец Ригведы, обнаруживаемый уже в древнейших курганах арийского Поднепровья – стал родоначальником последующих Андреев (греч.) и Ондриев (укр.)... Вполне вероятно – но нуждается в тщательнейшем исследовании! – что «Велесовы внуки» сохранили и закодировали в русско-православном церковном каноне главнейшие символы веры Аратты (Макошь – Мария?, Ариана (Индра – Андрей), Арсании и др. (Масленица – Христос). Рано или поздно истина будет раскрыта – путѐм, намеченным П. А. Флоренским, Б. А. Рыбаковым, О. Н. Трубачѐвым, другими.

Мечтать не запрещено (через каждую строку, имеются вопросы к авторам), пока.

Встречали ли мы "древних греков"? Да!
Греческая богиня по фамилии Олиференко.
Греческий воин по фамилии Четвертак из Мариуполя.
Человеки изображенные на древнегреческих амфорах Средиземноморья -
Сотрудник МВД, предки с о. Крит.
Скиф, по реконструкции Герасимова, по фамилии Баландин (малопьющий)

О наших Михайловских Черкасах Каневского розливу. Допустим, на Михайлове городе они проживают 400 лет.

На 68 стр. фото посетителей. Название "Сестрички" на втором плане, условно "Галя Редько"